из книги: КРАТКИЙ КУРС ИСТОРИИ ВОЕННОГО ИСКУССТВА в СРЕДНИЕ и НОВЫЕ ВЕКА. ЧАСТЬ III. История военного искусства в новые века в эпоху Фридриха Великого и Екатерины Великой.
Генеральный штаб
Фридрих позаботился об организации генерадьного штаба. Начало его относится ко времени издания инструкции для „квартермистр-лейтенантов" (1757 г.). Уяснив себе во время кампаний, сколь важно иметь хороших „квартермистров" и желая образовать этот корпус, он выбрал 12 офицеров, уже обладавших некоторыми знаниями, необходимыми для службы в нем. Их обучали съемке, разбивке лагерей, укреплению деревень и высот, постройке блокгаузов, ведению колонн; одною же из главных их обязанностей было „убеждаться в проходимости болот и рек, чтобы не ставить армию в фальшивое положение". Для подготовки этого корпуса и была учреждена первая „школа генерального штаба" в Берлине, под руководством французского генерала Жаррю.
Не ограничиваясь этим, Фридрих первый пожелал распространить те принципы, которые ложатся в основу искусства ведения войны и боя и благодаря искусному применению которых он одерживал победы. С этою целью он образовал в Берлине кружок образованных офицеров разных родов оружия. Этот кружок был снабжен всеми пособиями для изучения военного дела; здесь обсуждались разные предположения улучшений, вводимых в apмии; здесь же и решались предлагаемые вопросы. Король поощрял работы, назначал большие премии за лучшие из них и этим поощрял к изучению военного дела. Наконец, по окончании семилетней войны, он учредил академию для образования офицеров и дипломатов, послужившую ядром для существующей и ныне берлинской военной академии.
Управление войсками
Управлете войсками получило довольно своеобразный характер. Фридрих старался иметь поменьше генералов и побольше солдат. Полки в его армии сводились в бригады (4—7 батальонов в пехоте и 10—12 эскадронов в коннице и дивизии (состоявпия из двух бригад); но эти бригады и дивизии имели не постоянный, а только временный характер, причем менялись и части, и начальники. Король предпочитал назначать в день боя высших начальников для командования частями боевого порядка. Это противоречие одному из основных начал организации войск не имело однако особенно вредного влияния, так как применявшийся на деле боевой порядок представлял массу, скученную на небольшом пространстве, располагавшуюся обыкновенно на открытой местности и легко управляемую командою самого короля-полководца, который смотрел, мыслил, вообще внутренно работал чуть-ли не за всех своих подчиненных; последние же, до старших генералов армии, только слушали команду, точно исполняли ее и следили за исполнешем её войсками, вообще же действовали, в деле управления, если не исключительно, то преимущественно внешним образом (механически), более или менее безучастно. Правда, при столкновении с неприятелем, обстановка вызывала более или менее существенные отклонения от этой тактики команд; но в таких случаях сам Фридрих не затруднялся переходить, на сколько это было возможно и необходимо, к тактике приказаний, при чем ставил только цели, предоставляя уже инициативе частных начальников выбор средств для достижения этих целей. Подобный способ передачи воли полководца применялся всегда к коннице, начальник которой, руководствуясь известною инструкцией, пользовался вообще большою самостоятельностью, и к авангарду, а нередко и к другим частям боевого порядка, получавшим особые назначения. Отсутствие постоянных начальников имело и свою хорошую сторону, так как давало Фридриху возможность назначать для высшего командования лиц более способных и более энергичных, не стесняясь старшинством. Но подобный порядок только и мог быть хорошим в руках такого короля-полководца, как Фридрих, который знал лично чуть ли не всех офицеров своей армии, знал вполне и эту армию и также вполне пользовался доверием и любовью всего корпуса офицеров, а вместе с тем и самой армии.
В Австрии высшее военное управление, имея общие недостатки с прусским, не имело его достоинств. Во главе этого управления был поставлен придворный военный совет или гофкригсрат, который не только управлял войсками в мирное время, но даже и во время войны руководил операциями из Вены, предписывая главнокомандующим те или другие задачи к исполнению. Влияние гофкригсрата было крайне вредно: оно тормозило операции, сковывало деятельность главнокомандующих и часто было причиною пропуска важных и выгодных моментов для дествий.
В остальных западно-европейсвих армиях вопрос этот был решен (в общем) не лучше, чем в австрийской. В русской армии императрицы Елизаветы хотя решение его было также довольно далеко от идеала, но не было еще той рутины, которая препятствовала усовершенствованию управления (например) в австрийской армии; к тому же имелись еще в наличности условия, допускавшие это усовершенствование, которое и обнаружилось уже при императрице Екатерине II.
Боевые и походные порядки совокупности всех родов оружия
Походные порядки состояли из общих колонн (преимущественно взводных) и сводились к двум видам: а) две колонны, в каждой вся пехота и конница одной боевой линии; развертывание этого порядка производилось следующим образом: разстоянии 1 000—2 000 шагов от неприятельской позиции, обе колонны делали захождение к стороне фланга, намеченного для атаки; затем, продвинувшись параллельно неприятелю и заняв косвенное положение относительно фланга, обе колонны производили захождение по-взводно к стороне неприятеля, после чего и получался 2-линейный боевой порядок; б) четыре колонны; из них две средние состояли из пехоты, две крайние из конницы; при этом конница и пехота, которые должны были образовать 1-ю линию, составляли как бы 1-й эшелон; 2-й же эшелон составлялся из пехоты и конницы, которые должны были образовать 2-ю линию (см. ч. №№ 1 и 2).
Этот порядок, более сосредоточенный, чем первый, перестраивался в боевой сначала захождешем каждой колонны (в каждом эшелоне) к стороне фланга неприятеля, назначенного для атаки; когда же образовались две общие колонны в косвенном направлении к неприятельской позиции, то, как и в первом случае, по общей команде, производилось захождение по-взводно к стороне неприятеля, лосле чего получался также 2-линейный боевой порядок. Вблизи от неприятеля колонны находились не далее l ½ версты одна от другой, при чем нередко по дороге шли только артиллерия и обозы, а войсковые колонны по сторонам, иногда целиком по полям. Впереди походных колонн, не далее 3-х верст, следовал авангард (из небольшого числа гренадерских батальонов и конницы). Обыкновенно при авангарде находился сам Фридрих.
Ведение боя Фридрихом
По мере приближения к позиции неприятеля разъяснялось его расположение (посредством сведений, собранных предварительно, и на основании донесений разъездов из авангарда) и избирался пункт атаки, каковым Фридрих избирал обыкновенно один из флангов неприятельского расположения, что обусловливалось (помимо общего свойства флангов — их относительной слабости): а) отсутствием или крайнею слабостью общего резерва у противника, б) построетем целых армий в две тонкие линии, и в) господством позиционной системы, при которой обороняющийся занимал позиции, сильные с фронта, с целью обеспечения их от прорыва.
Фридрих почти всегда направлял войска к избранному пункту атаки посредством одного и того же маневра, приводившего к косвенному боевому порядку , при чем целая армия перемещалась в направлении неприятельского фланга и занимала относительно него косвенное положение. Затем производилось наступление уступами с фланга, при чем передовой или наружный (ударный) уступ, назначавшейся для главного удара, составлялся из 40—60 эскадронов конницы и из 6—10 батальонов гренадер, т. е. из лучших войск. Так Фридрих, подобно Эпаминонду и Александру Великому, осуществлял принцип сосредоточения на решительном пункте в решительную минуту сил, превосходных, как в численном, так и в качественном отношении.
Указанный маневр требовал исполнения флангового марша (в весьма близком расстоянии от развернутых боевых линий неприятеля), а следовательно имел опасную сторону. Для обеспечения от случайностей (атаки неприятеля) Фридрих принимал следующие меры: а) вел демонстрации против частей боевого порядка, на которые не велась атака; б) производил передвижение колонн, прикрывая их холмами и т.п.); в) прикрывал передвижение частью конницы, высылаемой к стороне неприятеля; г) наконец, имея в виду подвижность своей армии, он был наготове в каждую данную минуту повернуть весь походный порядок (простым захождешем к сторонй неприятеля), для чего сам находился очень часто с конницею, прикрывавшею передвижение, и лично следил за тем, что происходило у неприятеля. В действительности указанная опасность сводилась на нет: а) вследствие свойств армии, против которых действовал Фридрих (особенно австрийской армии, отличавшейся малою подвижностью и крайней пассивностью); б) вследствие свойств позиций, занимаемых обороняющимся, трудно одолимых с фронта, но в то же время препятствовавших переходу в наступление; в) вследствие укоренившейся в эту эпоху веры в огнестрельное действие, что исключало самую мысль оставления позиций (хотя бы с целью наступательного характера) батальонами, уже развернувшимися для действия огнем.
По построению боевого порядка, артиллерия подготовляла атаку, на что, впрочем, ей давалось мало времени, а затем пехота наступала уступами по-батальонно (иногда в уступах было и по два батальона). С началом движения пехоты, конница атакующаго крыла выполняла маневр, с целью выиграть фланг и тыл неприятельской армии, что всегда сопровождалось столкновением с конницей противника. Обыкновенно прусская конница сгоняла с поля сражения неприятельскую, а затем, выделив нужную часть для преследования её, обращалась против неприятельской пехоты, к которой, к тому же времени, подходили и уступы прусской пехоты, двигавшиеся в атаку сначала безостановочно, а затем с пальбой; обстреляв неприятеля залпами по-батальонно или по-дивизионно, прусские батальоны с 50 шагов, взяв на руку и с криком „ура” врывались в неприятельсюя линии.
Одержав победу, наступаюпцй производил преследование, не отличавшееся особенною энергией, что было следствием характера ведения войн того времени, а равно и крайнего утомления конницы, вследствие чрезвычайной деятельности, выпадавшей на её долю на полях сражений.
Ведение боя противниками Фридриха
Австрйцы придерживались обыкновенно оборонительного образа действия, который, к тому же, отличался крайне
пассивным характером; они обыкновенно занимали позиции, трудно одолимые с фронта, и на них, в большинстве случаев, бывали атакуемы с фланга и биты предприимчивым и решительным противником.
Союзники вообще (противники Фридриха) если и переходили к наступлешю, то главным образом при условии отсутствия самого короля, против разных его генералов. Однако и последние нередко вели происходившие при этом бои в духе тактики, преподанной им Фридрихом и согласно с требованиями обстановки, и в таких случаях оказывались победителями. Только в боях против русских войск приемы, годившееся при действиях против австрийцев, французов и т. д., оказывались несостоятельными, что объясняется лучшею качественною стороною русской армии. Фридрих первоначально этого и не понимал; уразумел же он это окончательно в сражении при Кунерсдорфе, после чего, не будучи в состоянии поправить это дело, избегал с этих пор боя с русскими войсками.
Продовольственная часть
В эпоху Фридриха Великого окончательно установилась продовольственная система довольствия войск в военное время исключительио посредством магазинов и регулярного подвоза припасов из магазинов к армии. Магазины устраивались в мирное время, для чего население поставляло известную часть урожая за определенную цену; они закладывались в больших городах, преимущественно из числа лежавших на судоходных реках и на болыпих дорогах, и в пограничных крепостях; в них находились запасы хлеба в зерне и в муке и зернового фуража, а нередко и других предметов довольствия.
Во время войны сила магазина определялась в зависимости от продолжительности операций, по числу людей и лошадей в армии и по имеющимся в стране средствам, которыми можно было воспользоваться. Затруднения в отношении хранения и перевозки запасов овса и необходимость иметь зеленый фураж бывали причиною особенной трудности устройства этих запасов в магазинах и ставили предприятия в зависимость от средств страны, где приходилось вести операции, и от времени года; при этом часто из за фуража операции начинались только в конце лета, в перод сбора урожая.
Перемол ржи совершался на казенных и, по требованию правительства, на частных мельницах. Хлебопечение в военное время производилось наемными людьми из цеха булочников, получавших большое содержание, нередко отказывавшихся работать и, таким образом, оставлявших войска без хлеба; вследствие этого приходилось держать при них болышие конвойные команды, что ослабляло армию.
Основанием всему рассчету снабжения войск довольствием служил наибольший промежуток времени, в течение которого печеный хлеб не подвергался порче, а именно: 9-дневный срок.
Этим определялось наибольшее количество хлеба, которое могло находиться непосредственно при армии, а именно: 18 фунтов на человека (полагая по 2 фунта в день).
Этот 9-дневный запас, находивпийся при армии, распределялся такъ: 3-дневный запас находился в ранце каждого солдата, а 6-дневный перевозился непосредственно за войсками, в особом провиантском подвижном магазине (для составления коего полагалось по одной 4-конной повозке на каждую роту и эскадрон). Остальное должно было доставляться из тыла. Сверх 6-дневного запаса печеного хлеба, перевозимаго в провиантском подвижном магазине, учреждался еще другой парк из обывательских подвод, для перевозки 9-дневного запаса муки от базы к армии, а для перепечения этого запаса в хлеб, между расположением армии и базой, устраивались пекарни.
Организацией этих двух парков, количеством перевозимых ими запасов и временем, необходимым (паркам) на доставку их войскам, вместе с временем на обратный путь к магазинам, определялось удаление, как пекарен от базы, так и армии от линии пекарен, т. е. быстрота и свобода её операции, обыкновенно не превышавшая пяти переходов.
Парк с 9-дневным мучным запасом должен был употребить: 1 день на нагрузку, 1 день на выгрузку, 1 день на отдых, 3 дня в один конец от базы к пекарне и 3 дня обратно, всего же 9, а за выключением отдыха 8 дней. Парк с 6-дневным запасом печеного хлеба должен был употребить: по 1 дню на нагрузку и выгрузку, 2 дня в один конец от пекарен к армии и 2 дня обратно, всего же 6 дней. В виду этих разсчетов пекарни должны были находиться от базы в трех переходах; армия же могла удаляться от пекарен только на два перехода, а от базы всего на пять переходов. Отсюда и произошло название „пятипереходная система".
| (а).......... | b.......... | c.......... | (d).......... | e.......... | (f) |
| Магазин (база) | Пекарня | Армия |
Во избежание сляшком глубоких обозных колонн, парк с мучным запасом разделялся на три, а парк с печеным хлебом на два эшелона. Ежедневно выступало по одному эшелону. Таким образом армия была обеспечена в отношении продовольствия на 18 дней и могла получать таковое безостановочно из своих подвижных и местных магазинов.
ТАБЛИЦА, показывающая подробности марша, рассчитанного на основании 5-переходной системы.
В особенных случаях, в виде изъятия, можно было увеличить сферу наступления армии с 5 до 7 переходов. Для этого этого стоило только выпустить дневку, увеличить переходы для парковых колонн и, наконец, переместить магазины на линии пекарен. Впрочем, последнее могло быть допущено только в виде исключения; в противном случае, при постоянном нахождении магазинов на линии пекарен, войскам пришлось бы питаться старым хлебом, по крайней мере, в течение 7 дней.
Таким образом вопрос о довольствии получил весьма сложное решение; но и оно оказывалось достаточным, если армии, по прибытии в (f), приходилось стоять на одном и том же месте в течение продолжительного времени (например при осаде крепости); но если ей, напротив того, следовало двинуться вперед, то вопрос разрешался уже не иначе, как посредством заложения нового магазина в (f), после чего приобрйталась свобода в действиях еще на пять переходов.
В видах возможного сбережения времени, т. е. увеличения быстроты движения, в подобном случае было необходимо, чтобы за армией, в разстоянии одного перехода, следовала вся материальная часть, а также весь личный состав, потребные для устройства нового магазина, с тем, чтобы на 7-й (6-й) день можно было приступить к открытию последнего в (f), а на 8-й (7-й) день к печению хлеба. Все это могло быть окончено к 13-му (12-му) дню. Таким образом, на 13-й или на 14-й день армия могла выступить из (f) и сделать еще 2 перехода.
Довольствие фуражем было сопряжено с еще большими затруднениями и вызывало потребность в громадных перевозочных средствах, и потому запасы фуража доставлялись в войска почти исключительно посредством фуражировоки.
При таких условиях, хотя суточный переход, как и теперь, был, приблизительно, в 3 мили, т. е. в 20 верст,— 5 переходов приходилось на 12 дней, т. е. средняя скорость движения, вследствие частых и продолжительных остановок, была несколько более 1 мили в день. Такою она и была у всех генералов XVIII столетия, рабски придерживавшихся этой системы.
В прусской армии, при Фридрихе Великом, она подверглась некоторым частным усовершенствованиям, переходившим и в другие армии, но не дававшим там таких результатов, как в руках самого Фридриха.
Во всяком случае эта система требовала громадного обоза. Величина обоза, только перевозившего довольствие, определялась из данной, что обыкновенная 4-колесная повозка поднимала до 34 пудов муки, или ежедневное довольствие печеным хлебом 900 человек. Сверх повозок по этому рассчету нужны были повозки запасные, под хлебопекарные печи и т. д. По прусскому регламенту, для армии из 50 000 человек требовалось 1 800 повозок, считая в том числе и повозки, входившие в составь парка, возившие палатки, одеяла и разные принадлежности снаряжения. Лошади и проводники доставлялись земством, а расплачивалось правительство.
Хлебопекарни закладывались в пяти переходах от магазина; армия же могла удалиться от пекарен на 3—4 перехода, а от магазина не далее 8—9 дней, т. е. 120 — 150 верст, считая с дневками. Благодаря этому, средняя скорость движения увеличивалась в 1 ½ раза против вышеуказанной.
Строгое следование магазинной системе довольствия отражалось на операциях в высшей степени вредно. Прежде всего устанавливалась совершенная зависимость операций от базы, от места нахождения магазинов и от перевозочных средств. Эта зависимость отразилась на действиях тогдашних армий, придав им характер нерешительности и медленности (первая главная отличительная черта стратегических операций при условиях того времени): можно было действовать только по коротким операционным линиям, не более 100—120, а в лучшем случай 150—180 верст от магазина, а если намеченный предмет действий находился далее, то являлась необходимость заложить где-либо новый (промежуточный) магазин и, только потеряв необходимое для того время, продолжать операции. Следствием этого являлась невозможность быстро и решительно развить успех победы энергическим и продолжительным преследованием.
Дальнейшие вредные стороны этой системы были:
а) трудность сохранять в тайне планы действий, разоблачаемые местами устройства магазинов и хлебопекарен;
б) стремление вести войну в пределах своего государства, для большего удобства в отношении устройства магазинов, что приводило к стратегической обороне;
в) иногда стремление к приготовлению базы на всей границе, что приводило к разброске сил;
г) движения армии вообще исполнялись весьма медленно, вследствие обременения их громадным обозом;
д) крайние затруднения при исполнении отступательных и фланговых маршей, так как при первых приходилось отдавать неприятелю свои магазины, а при вторых, как магазины, так и операционные линии подвергались удару со стороны того же неприятеля;
е) для обеспечения магазинов и для охранения транспортов требовался большой наряд войск.
Важное значение магазинов привело к стремлению заботиться особенно тщательно об их охранении и об обеспечении базы вообще, что имело следствием пропуск важных и удобных моментов в операциях. Это же значение магазинов было причиною возникновения целой системы ведения войны против сообщений неприятеля. Оно же и определяет вторую главную отличительную черту стратегических операций, в зависимости от снабжения армии запасами исключительно из магазинов, сводящуюся к необыкновенной чувствительности сообщений т.е. к относительно малой безопасности маршей в стратегическом смысле. Отсюда неизбежное следствие—перевес маневров над боем настолько, что армия более смотрит назад, чем вперед, преследуя не столько положительную цель — бить противника сколько отрицательную—прикрыть свои сообщения (боя избегали и по той причине, что не желали рисковать армией, стоившей весьма дорого).
Указанные отрицательные стороны совершенно заслоняли положительную, составлявшую третью отличительную черту стратегических операций, при условиях того времени, и сводившуюся к относительно большой безопасности маршей в тактическом отношении (так как армия двигалась на походе сосредоточенно).
Под гнетом подобных условий и создалась стратегия XVIII столетия, стратегия косности, с её местно-позиционным и условно-маневренным характером, при которой главная роль принадлежала коменданту армии, а главнокомандующий становился как бы на второе место. Естественно, заурядные главнокомандующие могли только плыть по течению и следовать рутине; даже талантливые полководцы хотя и сознавали её недостатки, но не находили средств к устранению оков, ею налагаемых. Что же сделал в этом отношении гениальный полководец в лице Фридриха Великого?
Магазинная система довольствия, вызванная реакцией против прежней системы фуражировок и неправильных реквизиций и избавившая население и страну от грабежа, настолько соответствовала условиям этой эпохи, что даже Фридрих не считал возможным отступить от неё, а только принимал зависившие от него меры к тому, чтобы, по возможности, освободиться от сковывающаго влияния этой системы; самая же эта система была им усовершенствована. Он усиливал иногда свой подвижной магазин, привлекая местное население с его повозками, ускорял перепечение хлеба, для быстроты передвижения транспортных эшелонов выбрасывал дневки и увеличивал суточные переходы и, наконец, закладывал новые магазины (хотя бы и не вполне снабженные) в одном месте с хлебопекарнями, что уменьшало зависимость операций от основной базы. Bcе эти миры давали ему возможность удалиться от базы, без закладки нового местного магазина, до 10 переходов, т. е. на 200—250 верст. При этом, ослабив, по возможности, указанные отрицательные стороны стратегических операций, при условиях того времени (медленность движений и необыкновенную чувствительность сообщений), Фридрих извлекал наибольшую пользу из их положительной стороны—довольно большой безопасности маршей в тактическом отношении, что как нельзя лучше гармонировало с его стремлешем к решению операций посредством боя, а не посредством маневров (до тех пор, пока качественная сторона и боевая подготовка его армии была лучше, в сравнении с армиями противников).
В виде исключения Фридрих, во время исполнения быстрых маршей с своими главными силами (резервом), прибегал и к способу довольствия от страны, т. е. переходил к способу, установившемуся лишь в последующую эпоху развития военного искусства, опережая своих современников.
Вполне понимая недостатки магазинной системы и наилучшие способы к её устранению, он не отказывался от неё по соображениям не специально военного, но общегосударственного характера. Он был прежде всего государь, отец и первый слуга своего отечества (и государства), а уже после того полководец, а не наоборот. В виду этого он старался, по возможности, уменьшать тягости, которые война причиняла его подданным, что и отвечало требованиям обстановки в имевшую решительное значение семилетнюю войну, когда нужно было быть готовым к продолжительной борьбе, а это, при нерасчетливом истощении средств страны, было бы невозможно.
Обладая замечательными административными способностями, Фридрих дал всем отраслям государственного и народного хозяйства вполне целесообразное направление, как с точки зрения общей, преуспевания самого государства с его населением, так в особенности с точки зрения частной, подготовки того же государства с его населением к выполнению его обязанностей по отношению к армии с наступлением военого времени. Таким образом он не только довел военную систему Пруссии до возможно высокой, в эту эпоху, степени совершенства, но и привел в соответствие с нею надлежащие стороны государственных и общественпых отношений и даже народной жизни, но без излишней форсировки, а строго сообразуясь с существовавшей в том надобностью.
В том и другом отношении его противники, конечно, не могли с ним сравняться, не исключая и императрицы Марии-Терезии, которая хотя и старалась, по мере возможности, исправить ошибки, сделанные в этом деле её предшественниками, но не могла добиться желательных, в данном случай, результатов.
Вследствие этого военная система Пруссии при Фридрихе Великом стояла выше, чем в остальных европейских государствах, равно как и подготовка той же Прусии к войне в широком смысле, представляющая образец высоко поучительный, в смысле положительном, даже и в наше время.
из книги: КРАТКИЙ КУРС ИСТОРИИ ВОЕННОГО ИСКУССТВА в СРЕДНИЕ и НОВЫЕ ВЕКА. ЧАСТЬ III. История военного искусства в новые века в эпоху Фридриха Великого и Екатерины Великой. Книжка 1-я. Составил ординарный профессор Николаевской Академии Генерального Штаба Полковник Гейсман. С.-ПЕТЕРБУРГ. 1896.